Услышав лай собак, из дома выбежали два подростка. Я было предположил, что Беннет встретит их возгласом «Ну, парни!» и потреплет обоих по голове, но этого не случилось. Он ограничился тем, что представил мне своих сыновей. Одного звали Дэвид, другого – Марк. В доме Беннетт познакомил меня со своей женой, накрывавшей на стол. Ее звали Хелен.

Едва мы сели за стол, мистера Беннетта одолели моторные тики. Над его головой висела лампа в стеклянном плафоне, и он, то и дело отвлекаясь от еды, тыкал в плафон указательными пальцами, наполняя комнату щелкающими звуками. Я поинтересовался: «Если бы стол стоял в другом месте, стали бы вы подходить к плафону, чтобы его пощелкать?» «Нет, тогда бы не стал, – признался мистер Беннет. – Все зависит от того, где я нахожусь. Сейчас от меня стены вне досягаемости, а если бы я стоял у стены, то барабанил бы пальцами по стене». Я обвел глазами стены, они были грязными, в жирных пятнах. На глаза мне попался и холодильник. Его дверца была помята во многих местах. Проследив за моим взглядом, мистер Беннетт сказал: «Бывает, я вхожу в раж, когда чем-то расстроен, и тогда кидаюсь всем, что попадется мне под руку. В ход идут кастрюли, скалки и даже утюг. Больше всего достается холодильнику». Я воспринял информацию молча. До сих пор я считал мистера Беннетта добродушным, благожелательным человеком, не способным на опрометчивые поступки. Теперь я взял на заметку, что он бывает и вспыльчивым [82] .

Наконец я спросил: «Но если вас раздражает плафон, не проще ли пересесть?» «Он действительно раздражает, – ответил мистер Беннетт, – но, с другой стороны, мне нравится звук, который он издает. Впрочем, плафон отвлекает, и работаю я у себя в кабинете».

Желание отгородить себя от других, стремление к уединению – характерная черта людей с синдромом Туретта. Такие люди, к примеру, придя в ресторан, стараются сесть за свободный столик, а если рядом с ними оказывается сосед, то всякий раз отодвигаются от него, если он подается вперед. Не выносят они, и когда ходят за их спиной [83] . Подобное неудобство они испытывают и управляя автомобилем. Им часто кажется что другие машины слишком близко от них, и потому стараются оторваться от находящейся сзади или обогнать впереди идущую. Правда, люди с синдромом Туретта, как правило, обладают быстрой реакцией и за рулем, при маневре, действуют безошибочно. (Замечу в скобках, что к уединению стремятся и люди, страдающие паркинсонизмом.)

У людей с синдромом Туретта желание обособиться, отгородиться от окружающих, принимает иногда и странные формы. Так, с кем-нибудь разговаривая на улице, они порой начинают носком своего ботинка чертить вокруг себя круг. Такая странность присуща и мистеру Беннетту. «Я черчу вокруг себя круг почти бессознательно, инстинктивно, – пояснил он. – Уподобляюсь собаке, которая метит свою территорию. Мне кажется, что в людях и по сей день дремлют первобытные инстинкты. Синдром Туретта выпускает их на свободу» [84] .

Мистер Беннетт назвал синдром Туретта «болезнью без тормозов». Поясняя свое суждение, он рассказал мне о том, что у него нередко сохраняются в подсознании прошлые мысли, которые зачастую всплывают из памяти в самый неподходящий момент без всякого понуждения да еще принимают навязчивую вокальную форму. Он привел и пример. Однажды утром в солнечный день ему пришла мысль позагорать. Эта мысль всплыла на работе во время приема больных. Обследовав очередного больного и не пригласив из приемной следующего, он подошел к окну и, любуясь прекрасным солнечным днем, стал без умолку повторять: «Хорошо бы позагорать, хорошо бы позагорать», нимало не беспокоясь о том, что его бормотание могут услышать пациенты в приемной. Его в чувство привела медсестра, но, отпустив очередного больного, он снова принялся за свое.

Типичными проявлениями синдрома Туретта являются также необоснованные страхи и беспокойство, к примеру, о здоровье членов семьи. Мистер Беннетт мне сообщил: «Если я услышу по радио о несчастье, произошедшем с ребенком, то непременно стучу по дереву и внятно произношу: “Надеюсь, в нашей семье ничего подобного не случится”». Вскоре я смог и воочию убедиться в проявлении подобного страха. По телевизору сообщили о пропавшем ребенке, и мистер Беннетт сразу же пришел в возбуждение. Он стал поправлять очки, ерзать на стуле, а затем, ухнув несколько раз, как сова, и воскликнув с тревогой в голосе: «А где Дэвид?», стремительно удалился. Неприятное сообщение вызвало мучительную ассоциацию, и мистер Беннетт не смог усидеть на месте. Проверить, дома ли сын, стало для него неотложной потребностью.

Однажды мы с Беннеттом в сопровождении маламутов отправились на прогулку, обозревая с живописных холмов маленький городок. Пока мы гуляли, мистер Беннетт рассказал мне о своей жизни. Является ли его болезнь наследственной, он сообщить не мог: своих родителей он не помнил, его усыновили чужие люди, и он жил с ними в Торонто. Первые признаки синдрома Туретта у него проявились в шести-семилетнем возрасте. «Я уже с детства носил очки, – рассказывал мистер Беннетт, – и некоторое время – фиксаторы на зубах и потому избегал компании, а когда у меня явственно начали проявляться симптомы заболевания, то вне школы стал проводить время без сверстников. Приятелей у меня не было. Мне никто не названивал по телефону, подобно тому как сейчас названивают моим сыновьям». Из того разговора с мистером Беннеттом я также узнал, что он часто выезжал один за город, чтобы полюбоваться природой. Такие прогулки помогли обрести ему независимость и чувство собственного достоинства. Он с детства любил животных, а его любимым предметом в школе была анатомия. Стать хирургом он решил еще в школьные годы.

Он поступил в медицинский колледж, однако к тому времени его болезнь получила неожиданное развитие: ему стало трудно читать. Мистер Беннетт признался: «Я вынужден был читать каждую строчку по несколько раз. Прежде чем начать чтение, я помещал книгу так, чтобы углы абзацев располагались в поле зрения симметрично». Кроме того, ему приходилось «уравновешивать» все слова, осмысливать пунктуацию и даже в отдельных случаях определять частоту повторения в тексте какой-нибудь буквы [85] . Все это препятствовало беглому чтению и мешало занятиям. К сожалению, эти патологические явления у мистера Беннетта сохранились, и чтение не доставляло ему удовольствия. Но без чтения новинок медицинской литературы ему было не обойтись, и, чтобы при необходимости не возвращаться к прочитанному, он старался самое нужное для него выучить наизусть.

Окончив колледж, мистер Беннетт работал врачом общей практики сначала на Северо-западной территории [86] , потом на Юконе, а затем в Арктике, в ледокольной флотилии. Во время своей работы он познакомился с бытом и нравами эскимосов, оказывая им медицинскую помощь. В.двадцать восемь лет он женился и совершил с женой кругосветное путешествие, во время которого поднялся на Килиманджаро. В последующие семнадцать лет мистер Беннетт практиковал в небольшом городке на западе Канады, а после этого переехал в Брэнфорд, привлекший его своим месторасположением. «Я люблю горы и воду, – признался мне мистер Беннетт. – Горы вы видите сами, а озер, поверьте на слово, здесь предостаточно. Мне нравится Брэнфорд, и я останусь здесь до конца своих дней». Далее мистер Беннетт мне рассказал, что в Брэнфорде симпатичные люди, а главное, не докучливые, что в высшей мере его устраивает. Нравился ему и сам город с прекрасными школами, общественным колледжем [87] , театрами и книжными магазинами (один из которых держала Хелен). На досуге мистер Беннетт охотился, ловил рыбу, занимался туризмом, зимой катался на лыжах.